Экологический кризис >
Мир, в котором мы живем, вся наша цивилизация, переживает одновременно множество
кризисов.
Первый кризис можно назвать кризисом миропорядка. Еще немногим более 20 лет тому
назад, после распада мировой коммунистической системы, казалось, что у человечества нет
иной альтернативы, чем всемирное утверждение либеральной демократии.
Действительность оказалась намного сложнее прогнозов «конца истории». В мире стало
стремительно расширяться политическое многообразие. Само по себе это не является
симптомом кризиса. Однако, после распада Ялтинско-Потсдамской системы, новый
миропорядок, легитимность которого признавали бы все государства, так и не сложился. В
результате наш мир не стал более безопасным – просто вместо одной огромной опасности
третьей мировой войны появилось растущее множество новых вызовов и угроз
разнообразной природы. Их не только все более трудно устранять или держать под
контролем, но зачастую нелегко вовремя осознать и классифицировать по важности,
влиянию одних на другие и срочности принятия контрмер.
Приходится признать, что в огромной мере это произошло потому, что сообщество
демократических государств оказалось неготовым к новым вызовам. К тому, что на смену
идеологии мировой коммунистической экспансии пришли идеи агрессивного национализма
и религиозного экстремизма, и первую очередь – воинствующего исламизма, «всемирного
халифата».
The demographic crisis >
Демографический кризис >
Международный терроризм >
Ошибочно полагая, что с крахом коммунизма главные проблемы планетарного развития
отныне будут иметь «технический», а не политический характер, и ничто уже не сможет
помешать прогрессу человечества под руководством демократического сообщества стран
Запада, политические, деловые, интеллектуальные элиты этих стран не увидели новых
опасностей. На фоне всеобщей эйфории – ценности свободы, человеческого достоинства,
прав человека и справедливости, составляющие фундамент Западной цивилизации, начали
восприниматься как должное. На практике они стали оттесняться на второй план идеями
безудержного потребления, которое, будучи помноженным на возможности современных
технологий, стали одной из главных причин мирового экономического кризиса, начавшегося
в 2008 году.
Политики и политические институты – правительства и парламенты – незаметно оказались в
«виртуальном» мире, дистанцированном от реальной жизни реальных людей. Это привело к
появлению во властных структурах нечистоплотных политиков, резкому росту коррупции,
корыстного лоббирования и т.п.
Следствием этого стало снижение политической активности населения. Огромные массы, и
прежде всего, молодежи, были отрезаны от политической жизни, от участия в принятии
решений важнейших национальных и локальных вопросов.
Причем относится это, хотя и в разной степени, не только к посткоммунистическим странам,
но и к развитым демократиям Запада. В результате безграничного роста доходов верхушки
мирового, в первую очередь, финансового бизнеса, происходит «элитизация» политической
сферы, в обществе появились новые социальные и нравственные разрывы. Стала
ослабевать вера в ценностные принципы Западной цивилизации: честность и
профессионализм госслужащих и бизнеса, государство – наемный работник гражданского
общества, разделение властей – гарантия от бюрократического произвола.
Эти явления подрывают моральное и политическое лидерство Западного сообщества в
глазах остальной, большей части человечества, усиливают там позиции политических
групп, которые выдвигают идеи «особого пути», «особого порядка» для своих народов и
даже целых групп стран и конфессий. Сплошь и рядом в качестве идеологических основ для
этого пропагандируют антигуманные, человеконенавистнические ценности, эксгумируются
архаичные догмы геополитики, механического баланса сил, сфер влияния, борьбы за
коммуникации, рынки и источники сырья.
Второй кризис – кризис финансово-экономический, внешне наиболее актуальный кризис,
которому уделяется сейчас основное внимание, и который не нуждается в пространных
комментариях. Может быть, единственное, что следует о нем сказать – он не только будет
преодолен, но и позволит выйти на более высокие структурные и технологические уровни
развития, в том числе в потреблении природных ресурсов и сохранении окружающей среды
и климата.
Демографический кризис – сокращение населения во многих развитых странах,
неконтролируемая миграция из бедных перенаселенных стран Азии, Африки и Латинской
Америки в США и Европу, включая Россию. Быстрый рост замкнутых национальных
сообществ, живущих по своим законам, асимметрия в темпах рождаемости – все эти
процессы вызывают уже сейчас острую социальную напряженность в странах,
принимающих эмигрантов, и скрывают в себе семена опаснейших конфликтов.
Развитые демократии с их правами человека и свободами, гуманизмом и
политкорректностью, толерантностью и жесткими ограничениями на прерогативы
госорганов безопасности – оказались беззащитны перед новым «нашествием варваров».
Последние имеют средневековый менталитет, ценности и поведенческие нормы, ненавидят
приютившие их общества. При этом они ловко пользуются демократическими свободами и
гарантиями для целей разрушения и завоевания изнутри Европейской цивилизации.
Нишу, образовавшуюся в системе самозащиты демократических государств, заполняют
политики и организации неофашистского толка, радикальные националисты и
военизированные расисты, которые, в свою очередь и со своей стороны, ставят под угрозу
демократические завоевания, выстраданные Европой после столетий деспотизма,
фанатизма, революций и войн.
Природа, которую много столетий мы беззастенчиво эксплуатировали, наконец восстала
против нас. Экологический кризис требует не только огромных финансовых вложений, но,
главное, коренной перестройки общественного сознания. Представление о том, что человек
венец творения – опасное заблуждение. Человек лишь звено творения и благодаря своему
разуму может и обязан быть его бережливым защитником.
Международный терроризм – кризисное явление чрезвычайной опасности. Новое
явление ХХI века, которое переводит мир в состояние перманентной войны. Нью-Йорк,
Лондон, Мадрид, Мумбай, Москва – везде оставлены кровавые следы этой войны.
Кризис ценностей, который отчасти является следствием кризиса миропорядка, но в
значительной степени демонстрирует ограниченность возможностей цивилизации,
ориентированной лишь на удовлетворение целей материального потребительства,
«гламурного капитализма». В условиях такой системы миллионы людей утрачивают
ориентиры осмысленного человеческого существования, не находят себе применения,
разумной и привлекательной цели своей жизни. Результат – катастрофическое
распространение наркомании, нравственной деградации и преступности.
Молодежь в бедных странах, получив доступ к ИКТ (ICT), в массовом порядке ощутила свою
выключенность из евроатлантической цивилизации, невозможность воспользоваться ее
благами. Поэтому простейшее (и часто оплаченное нефтедолларами) решение – уничтожить
ее. И это лежит в основе все более разрушительных проявлений антиглобализма.
Можно добавить к этому трагическому списку кризисов нехватку продовольствия и пресной
воды, массовый голод во многих странах, техногенные катастрофы и новые опасные
эпидемии и пандемии.
И все-таки, при всем угрожающем характере всех этих кризисов, они в принципе либо
решаемы, либо, при разумной политике, их последствия возможно снизить до приемлемого
уровня ущерба.
Вместе с тем, все эти кризисы, при всей их серьезности, вытесняют из нашего сознания
кризис главный, которого мы все боимся, но о котором мы не хотим знать. В XIII веке Фома
Аквинский назвал этот синдром ignorantia affectata – преднамеренный отказ от знания,
осложняющего жизнь. Однако, по сути своей, есть один-единственный кризис, который,
если его не предотвратить, будет невозможно ни контролировать, ни ограничить, ни
преодолеть в части его последствий. Речь идет о ядерном кризисе в виде прямого
применения ядерного оружия.
Такой кризис реально возможен. В мире существует критическая масса агрессивно-
авторитарных режимов и террористических организаций, которые не остановятся ни перед
чем, чтобы утвердить свое право на существование. Если можно использовать человека как
средство доставки взрывчатки, если можно загубить свою единственную жизнь, чтобы убить
других людей, то почему, собственно, не уничтожить все человечество?
Ядерный кризис – это единственный кризис с необратимыми последствиями, единственный
угрожающий существованию человеческого вида на нашей планете.
Опасность этого кризиса усиливается и потому, что человечество в силу многих причин
перестало ощущать настоящие угрозы и наоборот, чересчур остро реагирует на угрозы
незначительные или даже вымышленные. Людей больше интересуют результаты
футбольных матчей английской первой лиги, чем то, что Ирану, скажем, остается 300–500
дней до получения необходимого для создания ядерного оружия количества урановой
взрывчатки.
Происходит своеобразная «монетизация» сознания. Многие представители делового мира
забыли европейский и американский опыт сотрудничества с нацистской Германией 30–40
годов XX века.
Сегодня сотни европейских компаний сотрудничают с Ираном, рвущимся к ядерному
оружию. Точно так же нацистские промышленники и учёные строили крематории,
производили оружие и практически подвели Гитлера к 1945 г. вплотную к ядерной бомбе и
средствам её доставки.
Потребовалась другая сила, другой разум, не являющийся «слугой слепой воли», который
остановил Гитлера и коллаборационистов. Это была антигитлеровская коалиция государств.
Это был разум великих физиков антифашистов, в том числе еврейских, знавших о судьбе
европейского еврейства, тотальном геноциде, о возможных масштабах будущей ядерной
катастрофы для Европы и мира.
Нравственные противовесы и инстинкт самосохранения цивилизации, таким образом,
сработали в середине XX века.
Сегодня вновь целый ряд стран рвется к ядерному оружию. Тоталитарные режимы ради
своего выживания вновь готовы поставить мир на край катастрофы. Северная Корея первой
коварно воспользовалась плодами мирного ядерного сотрудничества в рамках Договора о
нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), а затем под надуманным предлогом вышла из
этого договора, создала и испытала ядерное оружие, развивает ракетные системы большой
дальности.
Вслед за ней Иран после долгих лет тайной деятельности, запрещенной ДНЯО, ныне
открыто наращивает свой потенциал создания ядерного оружия, вводит в строй уже второй
завод обогащения урана, демонстративно игнорируя запреты в резолюциях Совета
Безопасности ООН.
Иран все ближе к созданию ядерного оружия и ракет большой дальности. Возможный выход
Ирана из ДНЯО или безнаказанные его нарушения окончательно разрушат систему
нераспространения ядерного оружия. Иранская ядерная бомба неминуемо породит цепную
реакцию расширения «ядерного клуба». Ядерное оружие появится у значительного числа
государств не только на Ближнем Востоке, но и в других регионах. Причем, как правило, в
странах неустойчивых, балансирующих на грани радикализации правящих режимов и
гражданских войн, чреватых распадом институтов власти. Это резко снижает порог
применения ядерного оружия в региональных и внутренних конфликтах с высокой
вероятностью эскалации на глобальный уровень, причём уже в ближайшем будущем.
Но еще большая опасность распространения состоит в том, что при нынешнем ходе событий
доступ к ядерным материалам и взрывным устройствам неизбежно получит международный
терроризм. Подобные намерения не скрывает «Аль-Кайда» и другие исламские
экстремистские организации.
Террористический взрыв примитивного атомного устройства, сравнимого по мощности с
бомбой Хиросимы, не только в Тель-Авиве, но и в Вашингтоне, Москве, Лондоне, Париже,
Риме, Берлине, Токио приведет к гибели сотен тысяч людей и превратит весь
цивилизованный мир в заложника террористов. И это может означать конец нашей
цивилизации в том виде, как она сложилась за последние пять тысяч лет.